ОДОЕВСКИЙ ВЛАДИМИР ФЕДОРОВИЧ (30.07 [11.08]. 1804–27.02 [11.03]. 1869), ПИСАТЕЛЬ, ФИЛОСОФ, МУЗЫКАЛЬНЫЙ КРИТИК
ОДОЕВСКИЙ Владимир Федорович (30.07 [11.08]. 1804–27.02 [11.03]. 1869), писатель, философ, музыкальный критик (биографические сведения и перечень основных сочинений см. в томах «Русское мировоззрение» и «Русская литература»). В настоящем томе рассматриваются его экономические взгляды.
Критикуя Запад и предсказывая его гибель, Одоевский отмечал и кризис западной экономической мысли, тупиковый характер тех теорий, которые получили широкое распространение в Западной Европе. Но писатель выражал свои мысли не в научных или публицистических статьях, а в художественных произведениях, особенно в жанре фантастики. Наиболее показателен в этом отношении научно-фантастический рассказ «Город без имени», редчайший в мире пример глубокого проникновения в возможные ближайшие и отдаленные последствия некритически принятой односторонней экономической теории.
В 30–50‑е ХIХ в. в Западной Европе получила широкое распространение философия утилитаризма, основоположником которой был английский философ И. Бентам. Он разработал этическую теорию, в которой сводил мотивы поведения людей к удовольствию и страданию, а моральность – к полезности поступка. Баланс удовольствий и страданий можно исчислить математически, и в итоге будет создана «моральная арифметика», позволяющая дать строго научную оценку любого поступка человека. Теория Бентама отличалась антихристианским, упрощенным подходом к пониманию нравственности, но подавалась его сторонниками как выражение абсолютной истины. Главное, что она отвечала коренным представлениям англосаксов-индивидуалистов о мире и человеческих взаимоотношениях, оправдывала конкуренцию и погоню за собственной выгодой. Предложение Бентама считать пользу критерием истины упало на подготовленную почву и было с готовностью принято английской буржуазией, воспитанной на экономическом учении Талмуда. Продолжая линию Гоббса и Локка, Бентам объявил удовлетворение частного интереса («принцип эгоизма») средством обеспечения «наибольшего счастья для наибольшего числа людей» («принцип альтруизма»). Но «пользу» можно свести к «выгоде», а «выгоду» – к денежной выгоде, к прибыли. Это было прямой апологией капиталистического строя, где погоня за максимальной прибылью стала основным экономическим законом.
‑й четв. ХIХ в., в экономике которой уже начинался переход к товарно-денежным отношениям, Бентама хорошо знали, его теория получила распространение в высших кругах общества. Ее высоко ценил Александр I и рекомендовал своим министрам и др. приближенным учитывать ее в повседневной работе. Сочинения Бентама издавались с посвящением русскому императору. Ими зачитывались и будущие масоны-декабристы. По свидетельству Пушкина, в светских гостиных была нередкой картина, когда «иная дама толкует Сея и Бентама». Позднее многие находили, что идеи Бентама лежали в основании теории «разумного эгоизма» нигилиста Чернышевского.
Одоевский не поддался главенствующему в обществе настроению и резко выступил против популярной, но ошибочной и вредной экономической и философской теории.
В рассказе Одоевского действие происходит на острове, якобы когда-то заселенном колонистами – последователями Бентама. «Нас, бентамитов, – развивает Одоевский идеи их учителя, – окружают тысячи мнений; все они имеют цель – благоденствие общества, и все противоречат друг другу. Посмотрим, нет ли чего-нибудь общего всем этим мнениям? Говорят о правах человека, о должностях: но что может заставить человека не переступать границ своего права? Что может заставить человека свято хранить свою должность? Одно – собственная его польза! Тщетно вы будете ослаблять права человека, когда к сохранению их влечет его собственная польза; тщетно вы будете доказывать ему святость его долга, когда он в противоречии с его пользою. Да, польза есть существенный двигатель всех действий человека! Что бесполезно – то вредно, что полезно – то позволено. Вот единственное твердое основание общества! Польза и одна польза – да будет вашим и первым и последним законом! Пусть из нее происходить будут все ваши постановления, ваши занятия, ваши нравы; пусть польза заменит шаткие основания так называемой совести, так называемого врожденного чувства, все поэтические бредни, все вымыслы филантропов – общество достигнет прочного благоденствия».
У Бентама нашлись горячие последователи, решившие воплотить идеи своего учителя в жизнь. Но они сочли, что сделать это в обществе, где большинство составляют люди, придерживающиеся других, якобы устаревших, взглядов на жизнь, и потому решили устроить свой быт по-новому, «с нуля», высадившись на необитаемом острове, на котором, однако, нашлись все условия для создания процветающего хозяйства. Новую страну они назвали, естественно, Бентамией. Жизнь в ней проходила так: «С раннего утра жители всех сословий поднимались с постели, боясь потерять понапрасну и малейшую частицу времени, – и всякий принимался за свое дело: один трудился над машиной, другой взрывал новую землю, третий пускал в рост деньги – едва успевал обедать. В обществах был один разговор – о том, из чего можно извлечь себе пользу? Появилось множество книг по сему предмету – что я говорю? одни такого рода книги и выходили. Девушка вместо романа читала трактат о прядильной фабрике; мальчик лет двенадцати уже начинал откладывать деньги на составление капитала для торговых оборотов. В семействах не было ни бесполезных шуток, ни бесполезных рассеяний, – каждая минута дня была разочтена, каждый поступок взвешен, и ничто даром не терялось. У нас не было минуты спокойствия, не было минуты того, что другие называли самонаслаждением, – жизнь беспрестанно двигалась, вертелась, трещала».
Вскоре бентамиты вышли за пределы своей страны и обнаружили невдалеке от своего острова др. колонию, живущую по старым правилам. «Эта соседняя колония показалась нам весьма удобным местом для так называемой эксплуатации; мы завели с нею торговые сношения, но, руководствуясь словом польза, мы не считали за нужное щадить наших соседей; мы задерживали разными хитростями провоз к ним необходимых вещей и потом продавали им свои втридорога; многие из нас, оградясь всеми законными формами, предприняли против соседей весьма удачные банкротства, от которых у них упали фабрики, что послужило в пользу нашим; мы ссорили наших соседей с другими колониями, помогали им в этих случаях деньгами, которые, разумеется, возвращались нам сторицею; мы завлекали их в биржевую игру и посредством искусственных оборотов были в постоянном выигрыше; наши агенты жили у соседей безвыходно и всеми средствами: лестию, коварством, деньгами, угрозами – постоянно распространяли нашу монополию. Все наши богатели – колония процветала.
приобрести землю наших ослабевших соседей? Все ответили утвердительно. За сим следовали другие вопросы: как приобрести эту землю, деньгами или силою? На этот вопрос отвечали, что сначала надобно испытать деньгами: а если это средство не удастся, то употребить силу.
…Тогда, приведя в торговый баланс издержки на войну с выгодами, которые можно было извлечь из земли наших соседей, мы напали на них вооруженною рукою, уничтожили все, что противопоставляло нам какое-либо сопротивление; остальных принудили откочевать в дальние страны, а сами вступили в обладание островом.
собственную пользу, мы почитали против наших соседей все средства дозволенными: и политические хитрости, и обман, и подкупы».
Но этот период относительно спокойного развития Бентамии скоро закончился:
«Вскоре за покоренными соседями мы встретили других, которых покорение было не столь удобно. Тогда возникли у нас споры. Пограничные города нашего государства, получившие важные выгоды от торговли с иноземцами, находили полезным быть с ними в мире. Напротив, жители внутренних городов, стесненные в малом пространстве, жаждали расширения пределов государства и находили весьма полезным затеять ссору с соседями, – хоть для того, чтобы избавиться от излишка своего народонаселения. Голоса разделились. Обе стороны говорили об одном и том же: об общей пользе, не замечая того, что каждая сторона под этим словом понимала лишь свою собственную. Были еще другие, которые, желая предупредить эту распрю, заводили речь о самоотвержении, о взаимных уступках, о необходимости пожертвовать чем-либо в настоящем для блага будущих поколений. Этих людей обе стороны засыпали неопровержимыми математическими выкладками; этих людей обе стороны называли вредными мечтателями, идеологами; и государство распалось на две части: одна из них объявила войну иноземцам, другая заключила с ними торговый трактат.
».
«Противоположные выгоды встречались; один не хотел уступить другому; для одного города нужен был канал, для другого железная дорога; для одного в одном направлении, для другого в другом. Между тем банкирские операции продолжались, но, сжатые в тесном пространстве, они необходимо, по естественному ходу вещей, должны были обратиться уже не на соседей, а на самих бентамитов; и торговцы, следуя нашему высокому началу – пользе, принялись спокойно наживаться банкротствами, благоразумно задерживать предметы, на которые было требование, чтобы потом продавать их дорогою ценою; с основательностью заниматься биржевою игрою; под видом неограниченной, так называемой священной свободы торговли учреждать монополию. Одни разбогатели – другие разорились. Между тем никто не хотел пожертвовать частию своих выгод для общих, когда эти последние не доставляли ему непосредственной пользы; и каналы засорялись; дороги не оканчивались по недостатку общего содействия; фабрики, заводы упадали; библиотеки были распроданы; театры закрылись. Нужда увеличивалась и поражала равно всех, богатых и бедных. Она раздражала сердца; от упреков доходили до распрей; обнажались мечи, кровь лилась, восставала страна на страну, одно поселение на другое; земля оставалась незасеянною; богатая жатва истреблялась врагом; отец семейства, ремесленник, купец отрывались от своих мирных занятий; с тем вместе общие страдания увеличились».
В конце концов Бентамия погибала. Бентамиты не послушали последнего своего пророка, который пытался образумить их такой речью: «Горе, горе тебе, страна нечестия; ты избила своих пророков, и твои пророки замолкли! Горе тебе! Смотри, на высоком небе уже собираются грозные тучи; или ты не боишься, что огонь небесный ниспадет на тебя и пожжет твои веси и нивы? Или спасут тебя твои мраморные чертоги, роскошная одежда, груды злата, толпы рабов, твое лицемерие и коварство? Ты растлила свою душу, ты отдала свое сердце в куплю и забыла все великое и святое; ты смешала значение слов и назвала златом добро, добром – злато, коварство – умом и ум – коварством; ты презрела любовь, ты презрела науку ума и науку сердца. Падут твои чертоги, порвется твоя одежда, травою порастут твои стогны, и имя твое будет забыто. Я, последний из твоих пророков, взываю к тебе: брось куплю и злато, ложь и нечестие, оживи мысли ума и чувства сердца, преклони колени не пред алтарями кумиров, но пред алтарем бескорыстной любви… Но я слышу голос твоего огрубелого сердца; слова мои тщетно ударяют в слух твой: ты не покаешься – проклинаю тебя!»
«Голод, со всеми его ужасами, бурной рекою разлился по стране нашей. Брат убивал брата остатком плуга и из окровавленных рук вырывал скудную пищу. Великолепные здания в нашем городе давно уже опустели; бесполезные корабли сгнивали в пристани. И странно и страшно было видеть возле мраморных чертогов, говоривших о прежнем величии, необузданную, грубую толпу, в буйном разврате спорившую или о власти, или о дневном пропитании!»
Одоевский понимал, что нельзя строить жизнь на принципе индивидуальной выгоды. Ведь выгода одного может оборачиваться (и чаще всего оборачивается) убытком для другого. Жизнь по принципу частной выгоды раскалывает общество, развязывает «войну всех против всех», а потому, в конечном счете, и неэффективна, и аморальна.