"Мирская песня..."
В томе "Музыкально-литературного наследия" Одоевского опубликована его незаконченная статья "Мирская песня, написанная на восемь гласов крюками с киноварными пометами". Автограф статьи хранится в ГЦММК (No 650/11), впервые этот текст увидел свет в Трудах Первого археологического съезда (Т. II. М., 1871), вместе с другими работами Одоевского, подготовленными им для съезда в начале 1869 года. Речь в статье идет об общих закономерностях народного творчества и о способах записи народных напевов, однако ввиду незаконченности текста совершенно непонятно, какая "мирская песня" подразумевается в заголовке. Г. Б. Бернандт это обстоятельство оставляет без комментариев.
На самом деле "мирская песня" в записи крюками сохранилась в музейном фонде Одоевского, и даже в двух вариантах; непонятно лишь, откуда она попала к Владимиру Федоровичу.
Под No 650/1 в новой описи фонда зарегистрирован бумажный лист большого формата с записью песнопения на крюках под заголовком "Стих на осмь гласов". Самое удивительное заключается в том, что этот лист, несомненно относящийся к середине XIX века и вышедший из старообрядческой среды (причем скорее беспоповской, так как нотация имеет киноварные пометы, но не имеет так называемых признаков), содержит в себе действительно "мирскую песню" - некий лирический стих, сочиненный от первого женского лица и сочетающий древнерусскую лексику с идиомами городского романса. В певческом отношении это настоящий осмогласник, то есть песнопение, в котором последовательно использованы попевки всех гласов знаменного роспева.
Такой стих - по-видимому, вполне уникальное явление. Крюками, кроме богослужебных песнопений, издавна записывались духовные стихи, а иногда также специальные обучающие тексты, но крюки никогда не использовались для записи светских, тем более любовных, песен. Приводим полный текст этого удивительного "крюкового романса", разбивая его на строки в соответствии с расположением попевок:
Глас 1
Красноцветущий в юношестве
Дражайший предмет,
Любезнейший моему сердцу обладатель.
Глас 2
Неоцененый и твердый камень адамент,
Зеленый виноград.
Сладкоречивый вития,
Прелестнейший взором,
Приятнейший разговором.
Глас 3
Угль горящий,
Камык светящий,
Драгоценный бралиянт,
Красноцветущая веточка,
Пресияющая звездочька.
Глас 4
Прекрасное зрение,
Прелюбезное видение,
Яблонь кудрявая,
Утеха веселая.
Садик мой, садик,
Прелюбезнейший светик.
Глас 5
Веселая забавушка,
Сердечная зазнобушка.
Которая вас матушка породила
И кая сторонушка возрастила,
Глас 6
Красотою наделила
И всеми достоиньствами одарила?
И кая судба нас с тобой совокупила?
Глас 7
Какой тот час был и минута,
О котором я вас пленилась
И презельно орезвилась,
Мое сердце распалилось?
Глас 8
Когда в крепкой сон засыпаю,
Тогда вашу драгость забываю,
А когда прохвачюсь,
За вас схвачюсь.
Ах, где мой миленькой обитает,
Аки цвет в винограде расцветает,
Мое сердце увеселяет?
Глас 1
Красота ваша очам представляется,
Скука, печаль прогоняется.
"на знамя" по всем правилам сочинения осмогласников, то есть церковных песнопений, занимающих важное, центральное положение в том или ином служебном последовании. Можно заметить также, что словесный текст стиха записан не одним, а двумя почерками, причем второй почерк появляется в середине, от слова "вития" до "прелюбезнейший светик", в то время как крюки написаны одним почерком, уверенным и твердым.
широко общался с московскими антикварами, в том числе людьми из старообрядческой среды, и нет ничего невероятного в том, что кто-либо из них, зная об интересе князя ко всему связанному с крюками, принес ему этот лист. Однако можно предположить и другой "ход": любовный стих, бытовавший в устной форме, был записан специально для Одоевского, по его просьбе. Дело в том, что сам факт существования современной светской песни на крюках подтверждал идею Одоевского: стандартная пятилинейная запись не в состоянии передать все ладово-мелодические особенности русского народного пения; крюковая система в этом смысле значительно теснее соотносится с характером народного музыкального мышления.
Так или иначе, Одоевский, стремясь иллюстрировать свои мысли о желательных принципах гармонизации как церковного, так и народного светского пения, предпринял гармонизацию стиха "Красноцветущий в юношестве". В его музейном фонде под No 650/13 имеется тетрадь нотных листов альбомного формата, где полностью выписан стих в переводе на линейную нотацию (в альтовом или даже "цефаутном" ключе, как в певческих книгах синодального издания) и оставлено место для его гармонизации. Гармонизация намечена для первых четырех строк; она представляет примерно тот же "трезвучный стиль", что и в церковных гармонизациях Потулова. Рукой Одоевского при переменах гласов отмечены их диапазоны и, по его выражению, "ноты упора". Кроме того выставлен метроном и внизу первого листа имеется следующее примечание: "В крюковом подлиннике, как и всегда, нет разделения на такты. Музыкальный ритм подчинен ритму слов, что мы и приняли в основание наших разделений, которые, как нам кажется, могут способствовать малознакомым с несимметрическим ритмом к легчайшему уразумению этой мелодии, по своему составу не подходящей к условиям новейшей, обыкновенной музыки".
Таким образом, через почти полтора столетия становится понятным, что подразумевал Владимир Федорович под "странным" названием едва ли не последней статьи, вышедшей из-под его пера.