Изъ бумагъ Степана Петровича Шевырева.
Имя С. П. Шевырева (род. въ Саратове 18 Октября 1806, сконч. въ Дариже 8 Мая 1865) до того известно въ исторiи Русскаго просвещенiя, что распространяться о немъ было бы излишне. Это былъ человекъ самой многосторонней учености, глубокiй знатокъ Европейской словесности, даровитый критикъ, археологъ и разыскатель памятниковъ нашей древней письменности, неутомимый профессоръ, которому обязано своимъ образованiемъ целое поколенiе Русскихъ людей. Отдавшись науке и преподаванiю ея въ Московскомъ университете, Шевыревъ не прекращалъ своихъ опытовъ въ такъ называемой изящной словесности.
Долголетнiя занятiя словесностью и критикою ея произведенiй приводили Шевырева въ сношенiя съ нашими писателями. Приводимъ некоторыя выдержки изъ писемъ сохранившихся въ его бумагахъ и сообщенныхъ его сыномъ Борисомъ Степановичемъ, прося читателя не терять изъ виду, что письма почти всегда и большею частiю имеютъ значенiе случайности и не могутъ служить къ полному изображенiю и лица писавшаго и того, о чемъ и къ кому написано; они дороги только какъ непосредственное выраженiе минуты. П. Б.
КНЯЗЯ В. Ф. ОДОЕВСКАГО
1.
(1836).
Это письмо, любезный Степанъ Петровичъ, отдастъ тебе Мауреръ, известный скрипачъ. Какъ ты въ дружбе и въ сочувствiи съ кн. Шаликовымъ, то сделай милость пошли въ Московскiя газеты статейку предварительную о концерте, который будетъ данъ Мауреромъ и его двумя сыновьями. Вообрази себе, что этотъ человекъ единственный хорошiй въ Петербурге музыкантъ, не получилъ здесь дня для концерта и принужденъ для этого ехать въ Москву, ибо дела его разстроены, и онъ обремененъ семействомъ. Уверяю тебя музыкальною честью, что онъ на руку охулки не положитъ и сдержитъ больше нежели что вы про него скажете. Если я успею, то пришлю статейку въ Наблюдатель о его сыновьяхъ, которые по мненiю всехъ знатоковъ далеко превосходятъ Ейхгорномъ, ибо въ ихъ игре выраженiе незаученное нимъ и виноватъ, чтобы въ Москве онъ что-нибудь сказалъ бы о Маурере и особенно о его сыновьяхъ. Кстати скажи Полевому, что стыдно ему было ко мне не заехать въ Петербурге, что я звалъ его чрезъ Краевскаго, которому после моихъ словъ не удалось съ нимъ увидеться; неужели онъ меня до сихъ поръ такъ мало знаетъ и не веритъ, что я всякiя жизненныя отношенiя ни въ грошъ не ставлю? Напомни ему, что я, не зная, въ какихъ вы съ нимъ сношенiяхъ, согласился участвовать въ Наблюдателе лишь съ условiемъ, чтобъ на него не нападали. Такiя вещи меня бесятъ. Пушкинъ издастъ Современникъ, въ которомъ и я несколько участвую. Онъ написалъ разборъ твоей Исторiи Поэзiи, которую я читалъ съ величайшимъ наслажденiемъ; это первая въ самомъ деле книга на Русскомъ языке.
..... Къ вамъ будетъ въ Москву еще музыкантъ Штейнъ, человекъ 18 летъ, фортепьянистъ и , какого я еще никогда не слыхивалъ. Я сейчасъ только съ музыкальнаго вечера у графа Вьельгорскаго. Штейнъ привелъ въ восторгъ всехъ лучшихъ музыкантовъ, которые собираются на эти вечера.
2.
Это письмо доставитъ къ тебе, любезный Степанъ Петровичъ, г. Рифо, человекъ очень интересный, прожившiй летъ двадцать въ Египте, рывшiйся въ пирамидахъ, вокругъ пирамидъ и едва ли не на ихъ верхушке. Надобно только растолкать его вопросами - это живой словарь. Онъ человекъ очень наблюдательный, и ему хочется посмотреть Москву съ головы до ногъ съ приличными коментарiями и объясненiями. Для сего сведи его съ Погодинымъ, и пусть онъ его сводитъ въ Кремль, въ Оружейную Палату и на прочiя Московскiя диковинки. Кстати возьми у него изъ его книги о Египте статью для своего журнала {Т. е. для Московскаго Наблюдателя, который издавался Андросовымъ, при ближайшемъ участiи С. П. Шевырева.}, это ему будетъ прiятно, потому что огласитъ более то изданiе, которое онъ предпринялъ.
.... Вамъ ведь хорошо на боку лежать и выдавать Наблюдатель въ виде романа Мопра, а насъ несчастныхъ такъ тормошатъ со всехъ сторонъ, некогда спать. Меня журналисты и альманашники растащили на части, я имъ бросилъ свой портфель въ голову, а ужъ что они изъ него повытаскали, самъ не знаю. Полевой здесь издаетъ С. Пчелу и Сынъ Отечества, но раздавленъ со всехъ сторонъ и противниками, и своими сонегоцiантами, такъ что мне жаль его стало, и я по рыцарскому великодушiю обещалъ ему статью въ Сынъ Отечества. Это Уголино имелъ въ Петербурге успехъ необычайный; автора вызывали два раза-, Каратыгина разъ шесть кажется, я уже счетъ потерялъ. На сцене эта драма въ самомъ деле недурна; интересъ не простываетъ; характеры резко оттеняются, я не подозревалъ въ Полевомъ такого таланта. Дуренъ и лишнiй 5-й актъ, но первые четыре безъ сомненiя выше всехъ драмъ Дюма и всехъ антитезическихъ характеровъ Гюго. Такое впечатленiе произвела эта драма на меня при первомъ представленiи. Много художническихъ ошибокъ, много чужаго, но все это заплываетъ въ общемъ интересе.
..... Прощай, некогда писать, работы бездна: я несу на своихъ плечахъ Журналъ Министер. Внутр. Делъ, а теперь сажаютъ меня въ Ученый Комитетъ Министерства Государств. Имуществъ: ведь ты знаешь, что я теперь почти уже не литераторъ, а химикъ и механикъ. Встретишь такого народа въ Москве - говори имъ, чтобъ присылали въ Ученый Комитетъ нашъ: будетъ принято съ благодарностiю, и автора заметятъ.
Вероятно къ этому времени относятся следующiя стихи, которые С. А. Соболевскiй сочинилъ на своего прiятеля князя В. Ф. Одоевскаго. По порученiю Ученаго Комитета Министерства Государственныхъ Имуществъ князь Одоевскiй долженъ былъ заняться изъисканiемъ меръ противъ появившагося въ поляхъ какого-то вреднаго насекомаго. По обыкновенiю своему онъ началъ читать все относящееся къ этому предмету, случайно напалъ на Эразма Ротердамскаго, занялся имъ, но могъ при этомъ оставить и музыку, которой въ особенности былъ преданъ и въ заключенiе бросилъ первоначальную цель, отвлеченный новыми занятiями и разысканiями.
Случилося во время-оно,
Свалился на землю комаръ.
Соображая этотъ казусъ
И роясь въ книгахъ, ты открылъ,--
Что въ Ротердаме жилъ Эразмусъ,
Который въ парике ходилъ.
Ты сбрилъ власы, наделъ парикъ
И свойственнымъ тебе манеромъ
Таинственно главой поникъ.
"Комаръ", ты говоришь,
"Въ естественномъ значеньи,
Есть просто Божья тварь;
А въ музыкальномъ отношеньи
Межъ насекомыхъ онъ звонарь".
"И такъ какъ онъ паденьемъ въ поле
Предать тотъ случай Божьей воле,
Избавивъ тварь ту отъ суда".
Разумеется, что стихи эти - дружеская шутка, позабавившая самаго князя Одоевскаго. П. Б.
3.
Мы, пресмешные люди господа Москвичи: не понимаете, что публике толстыхъ книжекъ читать некогда, а въ тоненькой все въ глаза бросается; къ тому же прекрасный I. {Вероятно говорится объ Іосифе Ивановиче Сенковскомъ, человеке невзрачной наружности.} человекъ нужный: по крайней мере есть куда плюнуть, а иногда онъ и между пальцами полижетъ, что бываетъ очень прiятно; инаго языкомъ, другаго кошелемъ. И отъ того немудрено, что публика сноситъ терпеливо, когда онъ васъ ругаетъ, а на васъ нападаютъ, когда откликнетесь; только теперь верный кони его спотыкается: , стиховъ нетъ. Вотъ горе! Бродитъ по целому городу съ кошелемъ и кричитъ: полкошеля за стихъ! Только, говорятъ, и кошель пустеетъ: такъ прилежно сосетъ его прекрасный младенецъ, опутавшiй его съ ногъ до головы денежными разсчетами. Все это и гадко, и жалко, и прискорбно. Что пишешь о недоуменiяхъ Московской цензуры, должно было ожидать, и этому помочь нельзя: глупая статья Ч. {П. Я. Чадаева "Философскiя письма", изъ-за которыхъ былъ запрещенъ Телескопъ, сосланъ его издатель Н. И. Надеждинъ и отрешенъ отъ должности цензоръ профессоръ Болдыревъ.} затворяетъ ротъ всякому, кто бы хотелъ вступиться за литературу. Какъ мне жаль, что я не успелъ прежде окончить печатанiе моего Дома Сумасшедшихъ; два года тому назадъ, не пмея почти никакого понятiя о мысляхъ Ч., я написалъ эпилогъ, заключающiй книгу и какъ будто нарочно совершенно противуположный статье Ч.; то, что онъ говоритъ объ Россiи, я говорю объ Европе и наоборотъ. Ты знаешь мою мысль, о которой я намекнулъ мимоходомъ въ Введенiи къ Дому Сум. (смотри въ Библ. для Чтенiя: "Кто сумасшедшiй") изъ "Русскихъ Ночахъ" о томъ. что Россiя должна такое же действiе произвесть на ученый мiръ, какъ некогда открытiе новой части света, и спасти издыхающую въ Европейскомъ рубище науку. Если бы эта статья появилась въ одно время съ Ч., то можетъ быть elle aurait neutralisé son effet {Она бы ослабила действiе статьи Чадаева.}, и по крайней мере правительство бы увидело, что на одного сумасшедшаго есть тоже человекъ по крайней мере несумасшедшiй. Теперь уже поздно. И досадно, и грустно!
.... Вяземскiй хочетъ здесь издать Северные Цветы; кажется, будетъ не дурна книжка.
4.
.... Что наделалъ Надеждинъ? Какъ до такой степени не знать своего дела? Виноватъ одинъ, а естественно падаетъ на всехъ; ни въ чью душу не взлезешь, и неосторожность легко смешиваютъ съ злонамеренностiю. Здесь объ этомъ такой трезвонъ по гостиннымъ, что ужасъ; и что всего досаднее, вступиться нельзя: явная глупость въ самой статье, а еще большая въ напечатанiи оной. Ясно вижу, хотя и не понимаю отъ чего, журнала въ Москве издавать нельзя: у васъ Москвичей такое незнанiе о томъ, что делается на Руси! Такое незнанiе струнъ, которыхъ нельзя трогать! Вздора ваши ценсоры не пропускаютъ и задумываются на самой невинной фразе, а вдругъ брякнутъ торжественно, что мы должны быть подданными Папы! Сами вы, господа, тиснули недавно, что человечество не происходитъ отъ Адама. Какъ вамъ не бросилось это въ глаза? Горе да и только! Продавайте Наблюдатель Плюшару, вотъ все, что вамъ остается делать, и да не будетъ въ Москве ни одного журнала, по крайней мере мы не будемъ трепетать за васъ при полученiи каждой книжки.
30 Декабря 1836.
{Самъ князь Одоевскiй, служа при графе Блудове, участвовалъ въ составленiи Цензурнаго Устава 1828 года, того Устава, про который И. В. Киреевскiй выразился, что плодотворное значенiе его важнее нашихъ тогдашнихъ завоеванiй въ Турцiи (сл. Сочиненiя И. B. Киреевскаго, I, стр. 19). Уставъ этотъ впоследствiи быль совершенно искаженъ.}.