Владимир Одоевский: От издателя (Пёстрые сказки с красным словцом)

"Какова история. В иной залетишь
за тридевять земель за тридесятое
царство".

Когда почтенный Ириней Модестович Гомозейко, Магистр Философии и Член разных учёных обществ, сообщил мне о своём желании напечатать сочинённые или собранные им сказки, — я старался сколь возможно отвратить его от сего намерения; представлял ему, как неприлично человеку в его звании заниматься подобными рассказами, как, с другой стороны, они много потеряют при сравнении с теми прекрасными историческими повестями и романами, которыми с некоторого времени сочинители начали дарить русскую публику; я представлял ему, что для одних читателей его сказки покажутся слишком странными, для других слишком обыкновенными; а иные без всякого недоумения назовут их странными и обыкновенными вместе; самое заглавие его книги мне не нравилось; меня не тронули даже и ободрения, которыми журналы удостоили сказку Иринея Модестовича, напечатанную им для опыта, под именем Глинского, в одном из альманахов. Но когда Ириней Модестович со слезами в глазах обратил моё внимание на свой пришедший в пепельное состояние фрак, в котором ему уже нельзя более казаться в свете — единственное средство, по мнению Иринея Модестовича, для сохранения своей репутации, — когда он трогательным голосом рассказал мне о своём непреодолимом желании купить по случаю продающуюся редкую книгу: Joannes ab Indagine Introductiones apotelesmaticae in Astrologiam naturalem, а равно и Les oeuvres de Jean Belot, cure de Milmonts, professeur es sciences Divines et Celectes, contenants la Chiromancie, Physiognomie, Traite de Divinations, Augures et songes, les sciences Steganographiques, Paulines Armadellest et Lullistes; l'art de doctement precher et haranguer etc.

Тогда все мои сомнения исчезли, я взял рукопись почтенного Иринея Модестовича и решился издать её.

Искусстве оставаться назади, сочинение, которое, несмотря на недельное направление, данное ему автором, содержит в себе, по моему мнению, поучительные примеры, ясно показывающие, чего в сём случае надлежит избегать, и, следственно, весьма полезные для практики.

Ещё одно замечание: почтенный Ириней Модестович, несмотря на всю свою скромность и боязливость, потребовал от меня, чтобы я в издаваемой мною книге сохранил его собственное правописание, особенно же относительно знаков препинания. — Надобно знать, что Ириней Модестович весьма сердится за нашу роскошь на запятые и скупость на точки: он не может понять, зачем, вопреки дельным замечаниям знающих людей, у нас перед каждым что и который но а между тем, по его мнению, у нас знаки препинания расставляются как будто нарочно для того, чтобы книгу нельзя было читать с первого раза — prima vista, как говорят музыканты; для избежания сего недостатка Ириней Модестович старается наблюдать между знаками препинания (,–,,—;.) логическую иерархию; для сей же причины он осмелился занять у испанцев оборотный вопросительный знак ¿, который ставится в периоде для означения, что оному при чтении должно дать тон вопроса. О сём пусть рассудит читатель, а люди, более меня занимавшиеся сим делом, потоскуют.

Нужным считаю присовокупить, что я на себя же взял издание давно обещанного Дома сумасшедших; сочинение, которое, впрочем, сказать правду, гораздо более обещает, нежели сколько оно есть на самом деле.

Фонвизин в "Недоросле" — реплика Митрофана из комедии Д. И. Фонвизина "Недоросль" (д. IV, явл. VIII).

под именем — Сказка "О том, как опасно девушкам ходить толпою по Невскому проспекту" — была напечатана в альманахе "Комета Белы" на 1833 г. под псевдонимом "Вл. Глинский".

Joannes ab Indagine — автор "тёмных" сочинений по алхимии.

— Сочинения Жана Бело, кюре в Мильмонте, профессора божественных и небесных наук, содержащие Хиромантию, Физиогномию, Трактат о божестве, предзнаменованиях и сновидениях, науки стеганографические… Сочинения этого оккультного мыслителя перепечатывались много раз в XVII веке.

— Одоевский начал писать "Жизнь и Похождения Иринея Модестовича Гомозейки, или Семейственные обстоятельства, сделавшие из него то, что он есть и чем бы он быть не должен". Сохранился план этого произведения и несколько отрывков. Эпиграфом к нему стали слова Гомозейки, сказанные им в "Предисловии" к "Пёстрым сказкам": "Бога ради, оставьте меня в покое". Подробнее о "Биографии" и других произведениях Одоевского, связанных с циклом Гомозейки, см.: Сакулин П. Н. Из истории русского идеализма. Князь В. Ф. Одоевский, т. 1, ч. 2. М., 1913, По мнению Сакулина, Одоевский через Гомозейку показывает три сферы, три "яруса" жизни — повседневный быт разночинцев и простонародья, великосветское общество, интересное не только интригами, но и духовной и умственной жизнью образованного общества, и, наконец, "сферу высших исканий, философско-мистических настроений, это — "дом сумасшедших", и первым его обитателем является Ириней Модестович Гомозейко" (там же, с. 50). Но Гомозейко "Пёстрых сказок" всё-таки не похож на того гениального "безумца", которому открыты тайны мироздания. Возможно, в планы Одоевского и входило показать превращение героя, его дальнейшее развитие.

занять у испанцев оборотный вопросительный знак — Этот знак действительно существует в испанском языке и сегодня, выражая вопросительную интонацию фразы. В одних испанских диалектах употребление этого знака обязательно, в других — не очень существенно и не влияет на стиль и восприятие текста. Введение оборотного вопросительного знака в русский текст, конечно, можно рассматривать как шутку, но не только. Почему, например, писатель не довёл этот приём до конца — не все вопросительные фразы снабжены "оборотным вопросом", иной раз он стоит в середине вопросительной конструкции и т. п. Мы можем только предполагать, что замысел Одоевского заключался в желании обратить внимание читателей на какие-то конкретные места сказок, передать особое ощущение гармонии или напряжения. Но есть и другой аспект этого приёма, содержательный: в мире больше вопросов, чем ответов. Внимательный взгляд в самом простом факте находит удивительное, загадку.

Дома сумасшедших — В. Ф. Одоевский задумал и начал писать цикл новелл о "гениальных безумцах", которые должны были войти в книгу "Дом сумасшедших". Цели предполагаемого сочинения изложены Одоевским в статье "Кто сумасшедшие?" (Библиотека для чтения, 1836, т. XIV, с. 50-64), "Введением" к циклу. В переработанном виде эта статья вошла в "Русские ночи" (конец "Ночи второй"). Одоевский пишет: "Состояние сумасшедшего не имеет ли сходства с состоянием поэта, всякого гения-изобретателя? В самом деле, что мы замечаем в сумасшедших? В них все понятия, все чувства собираются в один фокус; у них частная сила одной какой-нибудь мысли втягивает в себя всё сродственное этой мысли из всего мира, получает способность… отрывать части от предметов, тесно соединённых между собою для здорового человека, и сосредоточивать их в какой-то символ. …Не было почти ни одной новой мысли, которая бы в минуту своего появления не казалась бреднями <…> нет ни одного великого человека, который бы в час зарождения в нём нового открытия, когда ещё мысли не развернулись и не оправдались осязаемыми последствиями, не казался сумасшедшим" (Одоевский В. Ф. Соч. в 2-х томах, т. 1. М., 1981, с. 53).

О замысле "Дома сумасшедших" знал Гоголь. Одобряя его, он писал И. И. Дмитриеву: "Воображения и ума куча! Это ряд психологических явлений, непостижимых в человеке" (Гоголь Н. В. Полн. собр. соч., т. X. М., 1940, с. 248).