Поиск по творчеству и критике
Cлово "LETTRES"
Входимость: 1. Размер: 110кб.
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 110кб.
Часть текста: людям. С 1812-14 гг. в России начинается процесс все более заметной кристаллизации политических движений, закончившийся восстанием "декабристов" (1825 г.). Вместе с тем с новой силой вспыхивает тема русской "самобытности" - уже не во имя возврата к старой русской жизни, как это часто бывает в XVIII в., а во имя раскрытия "русской идеи", "русских начал", доныне лежавших скрыто "в глубинах народного духа". Еще в 1803-м г. известный нам Карамзин писал: "мне кажется, что мы излишне смиренны в мыслях о народном нашем достоинстве"; понятно, что после войн 1812-14 гг. потребность яркого выражения национального самосознания чрезвычайно возросла. В этом сходились и либералы и консерваторы того времени, - во всех кругах было общим сознание русской мощи и "зрелости". Еще до войны 1812 г. в русском обществе началась политическая дифференциация - она первоначально заявляла о себе лишь в сфере литературы, но основной смысл литературных споров в первое десятилетие определялся как раз политической дифференциацией. Очень любопытен в этом отношении спор между теми, кто, во главе с Карамзиным, стремились к обогащению русского языка новыми словами, могущими выразить новые понятия, новые отношения, и теми, кто (во главе с Шишковым) хотели удержать развитие русского языка в пределах его старинных форм. В этом споре уже тогда намечалась основная дифференциация в русской жизни; после же войн 1812-14 гг. эта дифференциация пошла очень быстро и получила полное и ясное выражение. Уже в эти годы формируется два лагеря, расходившиеся друг с другом не...
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: родственников, человеком пожилым, степенным, всеми уважаемым; у него во всю его жизнь была только одна страсть, про которую покойница жена рассказывала таким образом: «Вот, примером сказать, Алексей Степаныч, уж чем не человек, и добрый муж, и добрый отец, и хозяин – все бы хорошо, если б не его несчастная слабость…» Тут тетушка останавливалась. Незнакомый часто спрашивал: «Да что, уж не запоем ли, матушка?» – и готовился предложить лекарство; но выходило на деле, что эта слабость – была лишь библиомания. Правда, эта страсть в дяде была очень сильна; но она была, кажется, единственное окошко, чрез которое душа его заглядывала в мир поэтический; во всем прочем старик был – дядя как дядя, курил, играл в вист по целым дням и с наслаждением предавался северному равнодушию. Но лишь доходило дело до книг, старик перерождался. Узнав о цели нашего путешествия, он улыбнулся и сказал: «Молодость! молодость! Романтизм да и только! Что бы обернуться вокруг себя? уверяю вас, не ездя далеко, вы бы нашли довольно материалов». – Мы не прочь от этого, – отвечал один из нас, – когда нам удастся посмотреть на других, тогда, может быть, мы доберемся и до себя; но начать с чужих, кажется, учтивее и скромнее. Сверх того, те люди, которых мы имеем в виду, принадлежат всем народам вместе, многие из наших или живы, или еще не совсем умерли: чего доброго – еще их родные обидятся… Не подражать же нам тем господам, которые заживо пекутся о прославлении себя и друзей своих, в твердой уверенности, что по их смерти никто о том не позаботится. – «Правда, правда! – отвечал старик. – Уж эти родные! От них, во-первых, ничего не...