Поиск по творчеству и критике
Cлово "BEETHOVEN"
Входимость: 3. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 177кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 15кб.
Часть текста: обещают стать на ряду с прочими европейцами, выражающими мысли нашего века»*29. Была причина, по которой Пушкин имел основание питать особого рода симпатию к «Последнему квартету Бетховена». Вспомним, что замысел произведения «Моцарт и Сальери» о другом великом музыканте, несколькими месяцами ранее воплощённый Пушкиным с непревзойдённой глубиной поэтического проникновения, был ещё свеж в памяти поэта, а потому особенно близок ему и дорог. Исследователи «Моцарта и Сальери» неоднократно задавались вопросом — из каких источников Пушкин мог почерпнуть музыкальные сведения, использованные им хотя и в ограниченном объёме, в названном сочинении. Среди имён, которые могли быть полезны поэту в этом отношении, никогда не называлось имя Одоевского — в ту пору уже достаточно известного в литературных кругах даровитого писателя и ещё более — образованного музыканта. С трудом можно вообразить, чтобы подобное сочетание дарований, могло не привлечь к себе Пушкина. Но это предположение не возникало на том якобы основании, что Пушкин и Одоевский не были в ту пору ещё лично знакомы. Да и сам Одоевский позднее неоднократно утверждал, что познакомился с Пушкиным незадолго до рождения «Современника». Это утверждение опровергается рядом свидетельств, в частности И. В....
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Часть текста: критики. Он помнит, как некоторые наши меломаны и артисты судили о Бетховене в 1826 году, и знает, как судят они теперь. Он много выдержал споров за искусство, им страстно любимое, и теперь в деле того же искусства подаёт свой голос...» «На его памяти» так называемые «знатоки... серьёзно уверяли нас, что «Кориолан», «Фиделио», квартеты, посвящённые Разумовскому, Девятая симфония и Героическая, и прочие сочинения Бетховена доказывают, что творец их был... сумасшедший! После таких ошибок можно ли иметь доверенность к бедному суждению этих рецензентов? Неужели они, в течение пяти, шести лет — переродились?»*45. В этих словах неизменно строгого, скромного и требовательного к себе автора нет ни капли преувеличения. Действительно, в длительной и напряжённой борьбе за Бетховена, за широкое признание его творчества Одоевскому по праву принадлежит поистиневыдающаяся роль. Если обратиться к отечественной критике двадцатых годов, то, кроме самых незначительных, почти исключительно хроникальных сообщений о Бетховене и об исполнении его сочинений, на страницах нашей прессы ничего не появлялось. Попытаемся же уяснить себе, в чём именно заключалась заслуга Одоевского как пионера и энтузиаста отечественного бетховеноведения*46. Бетховен, как симфонист, особенно привлекал внимание Одоевского. Ни одно из произведений композитора не вызывало у него столь острого интереса и волнующего внимания, как Девятая симфония. В ней, по его убеждению, как в фокусе сосредоточились все наиболее значительные идеи и чувства не только бетховенского творчества, но и всей современной музыки. К размышлениям над Девятой...
Входимость: 1. Размер: 177кб.
Часть текста: самым аршином, или голодному питаться своим голодом. Нет, я не говорю, чтоб слова наши вовсе не годились для выражения мысли, – но утверждаю, что тожество между мыслию и словом простирается лишь до некоторой степени; определить эту степень действительно невозможно посредством слов – ее должно ощутить в себе. Вячеслав. Так пробуди же во мне это ощущение. Фауст. Не могу – если оно само в тебе не пробуждается; можно человека навести на это ощущение, указывая на разные психологические, физиологические и физические явления; но произвести это ощущение в другом без собственного его внутреннего процесса – нет возможности; точно так же, как можно человека навести на идею красоты, совершенства, гармонии; но дать ощупать эту идею невозможно, ибо полного выражения этой идеи не найдешь в природе, – она лишь в голове Рафаэля, Моцарта и других людей в этом роде. Виктор. Если так, то и никакие твои физические явления не могут служить для выражения мысли, а ты когда-то сказал, что в природе буквы постоянные, стереотипные. Уж воля твоя, для меня всего яснее слово или цифра, нежели все эти сравнения и метафоры, которыми ты и твоя рукопись так щедро нас наделяешь. Фауст. Ты напрасно хочешь обвинить меня в противоречии; действительно, буквы природы постояннее букв человеческих, и вот тому доказательство: в природе дерево всегда ясно и вполне выговаривает свое слово – дерево, под какими бы именами оно ни...