Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на цифры
Показаны лучшие 100 слов (из 305).
Чтобы посмотреть все варианты, нажмите
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Часть текста: мне стараются распустить самые неблагонамеренные и неблаговидные слухи. Одни дошли до того, что утверждают, будто я не существую !.. Что может быть этого обиднее? Другие, более дальновидные, уверены, что, несмотря на мое имя, я принадлежу к женскому полу. Как вам это нравится? Некоторые исподтишка замечают, что я — произведение шаловливых минут одного знаменитого в литературе пера, которое будто бы однажды набросало на бумагу дополнение к известному сочинению знаменитого Брилья-Саварина «Physiologie du gout, ou Meditations de Gastronomie transcendante» («Физиология вкуса, или Размышления о Трансцендентальной гастрономии»); наконец, многие попали на мысль, что я просто, без дальних околичностей, повар без места и стараюсь своими лекциями приобрести себе известность. Все это, милостивые государи, как вы сами изволите видеть, не имеет ни малейшего основания, и вот тому доказательства. В нашем просвещенном XIX веке утверждать, что Пуф не существует, — есть явная нелепость, опровергаемая ежедневными опытами. Принадлежать к прекрасному полу для меня такая честь, что я не смею от нее отказываться, хотя бы многое мог сказать против такого предположения. Что доктор Пуф литератор — кто в этом когда-нибудь сомневался? — потрудитесь оглянуться. Но что Пуф занимается кухонным делом из шалости — это явная несправедливость. Глубина и основательность моих положений, моя совестливость и отчетливость показывают, что во мне желудок близок к сердцу! Да и у кого, скажите, у кого найдется столько духа, чтоб решиться на эпиграмму против индейки с трюфелями, против янтарной стерляди, против котлеты в папильотах?.. На предположение: повар ли я? — отвечать не буду! Пусть за меня отвечают мои творения! Подумайте: может ли не повар , не артист кухонного дела входить во все...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: книги, не подходила к письменному снаряду; и теперь, желая поздороваться с вами, из-за тридевяти земель тридесяти гор и рек нахожу вместо чернил какую-то размазню из сажи, явный признак необразованности, следственно, благоденствия сего края, спокойного, малограмотного, малопишущего. Сюда на днях должен прибыть ваш двоюродный брат, находящийся в службе в здешнем корпусе 1 , и я горю нетерпением с ним познакомиться. В детстве моем семейство Ренкевичевых 2 представляло мне его идеалом ума и души; если это точно правда, что он таков, то знакомство с ним будет мне и приятно, и опасно, и дружба одного из князей Одоевских вряд ли будет мне защитою против привлекательности другого. Но во всяком случае я обещаюсь не утаивать от вас ни мнения моего о вашем родственнике, ни подробностей нашей встречи. Il aurait beaucoup à faire pour vous effacer de mon coeur, et je l'en défie, en votre nom et au mien*. Говорят, что он много написал в последние года и что дарование его обещает заменить Пушкина, и говорят это люди умные и дельные, могущие судить о поэзии. Посмотрим, посмотрим!.. Он Одоевский, и это уже большое достоинство в моих глазах. Знаете ли вы, что вы должны меня спасти, меня избавить и защитить в одном щекотливом случае? Уже здесь, дня с четыре тому, получила я через нашего управляющего в Москве письмо от Бенкендорфа, написанное 24-го генваря, в котором он просит очень вежливо и обязательно моего соучастия для альманаха Владиславлева 3 . Где это письмо завалялось, почему так поздно дошло до меня, - не знаю, но предвижу, что ме-ня обвинят в неучтивости за то, что я не отвечала, и прошу вас,...
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Часть текста: широкое и... коварное слово. - Для кого довольно? для себя? для других? - Для себя - по какому праву? - Для других - не худо бы их спроситься. А если мы подадим протест... не Юпитеру, не Аполлону - пусть они остаются себе в Ватикане, там они, должно быть, с руки - нет! если мы подадим протест живым людям, хоть самим себе? как! Мы дали художнику право нас изучать, разлагать наши духовные силы, высматривать нашу красоту и наше безобразие, особенности нашего быта, нашей природы; взял он у нас родное Русское слово, в своих произведениях приучил нас читать самих себя, - эта привычка нам дорога, и мы нисколько не намерены ее покинуть, - как вдруг ни с того ни с сего художник говорит: "будет с вас! довольно!" ... нет! так легко с нами он не разделается! своей умною мыслью, своею изящною речью он закабалил себя нам; - нам принадлежит каждая его мысль, каждое чувство, каждое слово; они - наша собственность, и мы не намерены уступить ее даром. II Приходит на ум и другое. Да выговорилась ли суть этого слова? Здесь не одна ли буквенная оболочка, под которою зародилось другое, новое слово? не впервые буквам обманывать людей вообще, а в особенности художников... Человек роет землю, подумаешь - могила; ничего не бывало! он просто садит дерево. Дерево отцвело, плод свалился, падают пожелтевшие листья - прощай, дерево!., ничего не бывало; плод осеменил землю, листья прикрыли его, - да прорастет зародыш! Мы позволили себе написать род ответа, под первым впечатлением статьи Ивана Сергеевича, и потому нумера в нашей статье соответствуют до некоторой степени таким же нумерам статьи "Довольно". (Прим. В. Ф. Одоевского.) III - "Довольно", - потому что все изведано, потому что "все было, было, повторялось, повторяется тысячу раз: и соловей, и ...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: а мы, так сказать, были уж себе на уме; кузина уже успела прочесть «Матильду» госпожи Коттен [136] , много раз переводившуюся на русский язык (1-е изд.: М., 1813), а я, я — другое дело, я прочел уже Гетева Вертера в ужасном переводе [137] , до ныне здравствующем, под бестолковым названием: «Страсти молодого Вертера». В этом переводе [138] , между прочим, есть, между многими таковыми же, одно весьма достопримечательное место: помните ту минуту, в Гетевом романе, когда Шарлотта, любуясь грозою, берет Вертера за руку и говорит ему: «Клопшток [139] ?» Почтенный расейский переводчик, не зараженный, как кажется, гибельною западною пытливостью и суемудрием, остановился на этом месте. «Что значило это странное слово Клопшток ?» В простоте невинного сердца, он заглянул в лексикон — нет как нет этого досадного слова. Что делать? Думал, думал и, наконец, к величайшему восхищению, вспомнил знакомое, напоминавшее утехи семейного крова словцо: клопштос [140] !» Нет сомнения, Шарлотте надоело смотреть на грозу, и она предлагает Вертеру сыграть партию на бильярде. Здесь снова задумался почтенный расейский переводчик; предложение Шарлотты ему показалось весьма неблагоприлично: девушке играть в бильярд! на что это похоже? «Чего не выдумают эти немцы? — сказал он. — Как будто нельзя было найти игры более благоприличной, более деликатной?» И, вспомнив о благоприличных семейных занятиях своего времени, он перевел слово « Клопшток » следующим образом: «Шарлотта, взяв за руку Вертера и смотря на бурное небо, сказала: « Пойдем играть в короли !» Но позвольте, в этом анекдоте есть еще анекдот; недавно довелось мне рассказывать эту курьезную догадку расейского переводчика одной девушке, весьма ученой, но воспитанной, как утверждали ее почтенные родители, в самых строгих...
Входимость: 2. Размер: 32кб.
Часть текста: или особенные обстоятельства сорвали завесу, за которою мы потихоньку занимаемся разными сумасбродствами. Они похожи на тех насекомых, с коих анатомист снимает перепонку и тем обнажает движение их мускулов. Что в нас только мысль, то в Креспеле действие». Гофман. 1827 года, весною, в одном из домов венского предместия несколько любителей музыки разыгрывали новый квартет Бетховена, только что вышедший из печати. С изумлением и досадою следовали они 2* за безобразными порывами ослабевшего гения: так изменилось перо его! Исчезла прелесть оригинальной мелодии, полной поэтических замыслов; художническая отделка превратилась в кропотливый педантизм бездарного контрапунктиста; огонь, который прежде пылал в его быстрых аллегро и, постепенно усиливаясь, кипучею лавою разливался в полных, огромных созвучиях, – погас среди непонятных диссонансов, а оригинальные, шутливые темы веселых менуэтов превратились в скачки и трели, невозможные ни на каком инструменте. Везде ученическое, недостигающее стремление к эффектам, не существующим в музыке; везде какое-то темное, не понимающее себя чувство. И это был все тот же Бетховен, тот же, которого имя, вместе с именами Гайдна и Моцарта, тевтонец произносит с восторгом и гордостию! – Часто, приведенные в отчаяние бессмыслицею сочинения, музыканты бросали смычки и готовы были спросить: не насмешка ли это над творениями бессмертного? Одни приписывали упадок его глухоте, поразившей Бетховена в последние годы его жизни; другие – сумасшествию, также иногда омрачавшему его творческое дарование; у кого вырывалось суетное сожаление; а иной насмешник вспоминал, как Бетховен в концерте, где разыгрывали его последнюю симфонию, совсем не в такт размахивал руками, думая управлять оркестром и не замечая того, что позади его стоял настоящий капельмейстер; но они скоро снова...